В самом начале своей боевой карьеры в 1942 году танк M4 считался превосходным сочетанием бронирования, огневой мощи и подвижности. 75-мм пушка могла поразить любой из существующих германских танков, включая PzKpfw IV, его броня выдерживала обстрел из стандартной немецкой 50-мм противотанковой пушки Pak 38, он имел скорость и подвижность на пересеченной местности, сопоставимую с немецкими танками и, часто, лучшую, чем существующие британские машины. В соответствии с критериями "боеспособности" наземных войск США М4 оказался чрезвычайно прочной и надежной конструкцией. Танк хотя и предназначался для использования, как американскими бронетанковыми дивизиями, так и отдельными танковыми батальонами, его особенности более подходили к требованиям бронетанковых дивизий. Пехотные офицеры предпочитали танк с более толстой броней, устойчивой к воздействию вражеского противотанкового оружия, даже если это означало снижение скорости. В результате Артиллерийский департамент армии США разработал тяжелый танк M6, который был стандартизирован в феврале 1942 года. Это была, мягко говоря, весьма посредственная машина. Довоенные инструкции обязали проектировщиков ограничить его ширину, и в результате получилась высоченная и неуклюжая конструкция. Его техническая надёжность было низкой, а 3-дюймовая пушка, хотя и превосходила по бронепробиваемости 75-мм пушку среднего танка M4, было явно недостаточной для тяжёлого танка. Артиллерийский департамент продолжал переделывать "Тяжелый танк M6" до второй половины 1943 года, даже при наличии слабого интереса вооружённых сил.

Британская танковая доктрина заметно отличалась от американской и предусматривала использование тяжело бронированных танков для поддержки пехоты. По соглашению о ленд-лизе Артиллерийский департамент начал разработку Штурмового танка T14, определенно идя навстречу потребностям британской пехоты. Он имел такую же огневую мощь, как Средний танк M4, но был оснащён 100-мм лобовой бронёй, вдвое более толстой, чем M4. Год спустя, в конце 1942 года, Артиллерийский департамент начал прорабатывать похожий проект для американской армии также с более толстой лобовой бронёй. Однако, так как танк предполагалось использовать и для поддержки пехоты и для решения других задач, требовалась более высокая подвижность, включая максимальную скорость по шоссе 35 миль в час (56 км/ч). Проектом предусматривался более компактный, чем у танка М4, корпус, для установки на новый танк испытывались по крайней мере три различных орудия, включая автоматическую 75-мм "3-дюймовую" пушку применявшуюся истребителе танков M10 и тяжелом танке M6 и новую 76-мм пушку, разрабатываемую для истребителя танков M18. Новый танк должен был оснащаться новым 500-сильным двигателем "Форд V8" используемым на среднем танке M4A3 и на штурмовом танке T14.

Новый проект, названный T20, предусматривал использование гидромеханической трансмиссии с преобразованием крутящего момента подобной установленной на тяжелом танке М6. Позже программа была расширена, рассматривались варианты T22 с механической трансмиссией и T23 с электрической трансмиссией. В дальнейшем проект усложнился, один из опытных образцов, T20E3, был приспособлен для установки новой торсионной подвески вместо традиционной для Департамента вооружений пружинной. Другое существенное различие между новым семейством T20 и танком M4 было в расположении трансмиссии. На M4 трансмиссия размещалась в передней части танка, из-за чего карданный вал проходил внизу по центру боевого отделения и вынуждал приподнимать башню. Это вело к более высокому профилю корпуса, большему объему корпуса и большему весу (прим.: Высокий силуэт М4 вызывался отнюдь не прохождением карданного вала по полу боевого отделения. "Пантере" переднее расположение трансмиссии вовсе не мешало иметь достаточно низкий силуэт. Но у М4 кардан шёл не параллельно полу, а с наклоном, что и вынуждало чрезмерно поднимать полик башни и саму башню. Это следствие плохо продуманной компоновки). С размещением трансмиссии в корме расстояние между днищем корпуса и крышей башни могло быть уменьшено. Понижение силуэта танка позволяло уменьшить внутренний объем корпуса и увеличивать толщину брони без решительного увеличения в полного веса танка. К тому же танк становился менее заметным на поле боя.

Работы по T20, T22, и T23 шли в течение весны 1943 года. Из всех проектов единственным, заслуживающим серьезного внимания армии США был T23. Хотя он и имел некоторые существенные преимущества перед танком M4, имелись и проблемы. На T23 использовалась электрическая трансмиссия, которая добавила приблизительно 1,9 тонны к весу танка по сравнению с более традиционными вариантами. Электрические передачи испробовали на танках начиная с французского "Сен Шамон" (St. Chamond) времён Первой мировой войны, немцы экспериментировали с подобной системой на своём истребителе танков "Elefant". Обычный бензиновый двигатель был связан с электрическим генератором, который подавал энергию на тяговые электрические двигатели, приводившие в движение гусеницы. В теории электрическая передача обещала передавать больше мощности с двигателя на ведущее колесо, но практически, все эти проекты оказывались сложными и дорогими.

В апреле 1943 года экспериментальную модель показывали командованию американской армии, включая начальника генштаба армии генерала Джорджа К. Маршалла, командующего сухопутных войск генерал-лейтенанта Лесли Макнэйра и командующего бронетанковыми силами генерал-лейтенанта Джекоба Деверса. Новые тяжелый танк M6 и средний танк M7, оказались полным провалом, очищая путь для нового проекта танка. Департамент вооружений утверждал, что T23 готов к производству даже при том, что испытания ещё и не начинались. Пришли к неформальной договорённости о строительстве 250 танков T23.

Ко времени начала серьёзных работ над пилотным образцом T23E3 американская армия участвовала в своих первых крупных танковых сражениях в Северной Африке. Поражение в Проходе Кассерин в Тунисе в феврале 1943 года не было отнесено на счёт качества танка, скорее причиной сочли неопытность американских экипажей и командиров. В течение тунисской кампании, американская армия впервые столкнулась с новым немецким тяжёлым танком "Тигр". "Тигр" был значительно мощнее средних танков M4 и мог поражать M4 на любой дистанции реального боя, в то же время, будучи неуязвимым от огня 75-мм пушки танка M4 кроме стрельбы в упор или с тыла. К счастью "Тигр" был развернут в очень малых количествах и редко встречался на поле боя.

Контакт с "Тигром" привел к переоценке проекта T23E3. Танкисты изменили своё мнение о машине, требуя более сильного бронирования и вооружения. Несмотря на это T23 оставался любимым детищем Артиллерийского департамента, и производство 250 танков, начатое в ноябре 1943 года продолжалось до декабря 1944 года. Однако, с учётом мнения бронетанковых сил, в мае 1943 года получили развитие еще две ветви семейства T20. T25 был оснащен 3-дюймовой (75-мм) лобовой бронёй, весил 36 тонн и был вооружен 90-мм пушкой. T26 был, по существу, аналогичен первому, но с 4-дюймовой (100-мм) лобовой бронёй и массой 40 тонн. Испытание T23 летом 1943 года показало серьезные недостатки электрической трансмиссии, и хотя некоторые опытные образцы T25 и T26 были построены с электротрансмиссией, стало очевидно, что это тупик, и главные усилия были направлены на развитие T25E1 и T26E1 с гидравлической трансмиссией. Последняя использовала жидкостный трансформатор и планетарную передачу с ручным включением скоростей. С февраля по май 1944 года на предприятии "Гранд Бланк танк арсенал" всего было закончено 40 опытных образцов T25E1 и 10 T26E1.

К запланированному на лето 1944 года вторжению во Францию американская армия начала заключительные шаги по подготовке своих сил к боевым действиям на главном европейском театре военных действий. Новый танк должен был быть готов в конце 1943 года, в противном случае было мало шансов на его ввод в строй к следующему лету. Бывший глава бронетанковых сил генерал-лейтенант Деверс был временным командующим американских войск на европейском ТВД до последовавшего назначения Эйзенхауэра. Деверс хорошо знал, что американские силы вновь столкнулись с "Тиграми" на Сицилии в июле 1943 года, и очень хотел быть уверенным, что они смогут справиться с этой угрозой. Он требовал, чтобы работы по T26E1 были ускорены и чтобы 250 машин были изготовлены как можно быстрее в соотношении одна на пять Средних танков M4. Департамент вооружений согласился, но хотел выпустить ещё и 1000 T23. Министерство обороны отправило эти противоречивые рекомендации армейцам для обзора, но генерал-лейтенант Макнейр отклонил запрос. Его пояснения помогают пролить свет на официальную политику американской армии того времени. Генерал заявил: "Танк M4, особенно M4A3, на сегодняшний день был провозглашен лучшим боевым танком. Есть признаки, что противник полагает так же. Очевидно, что M4 идеальная комбинация подвижности, надёжности, скорости, бронезащиты и огневой мощи. Кроме этого странного, представляющего британский взгляд на проблему, запроса ни с одного ТВД не поступало свидетельств о потребности в 90-мм танковом орудии. По моему, никакого страха перед германскими танками Т.VI ("Тигр") наши войска не испытывают... Никакой основы для производства танка Т26 нет и быть не может, кроме концепции танка-истребителя танков, которая, я уверен, является необоснованной и не нужной. И британский и американский боевой опыт продемонстрировал, что противотанковые пушки в достаточном количестве и на правильно выбранных позициях полностью превосходят танки. Любая попытка создания сильно бронированного и вооружённого танка, способного превзойти противотанковое орудие неминуемо ведёт к неудаче. Нет никаких признаков того, что 76-мм противотанковое орудие является неадекватным против германского Т.VI ("Тигр")".

Кроме своей технической безграмотности, аргументация Макнейра отражает самоуспокоенность и самодовольство, присутствовавшие в американской армейской доктрине до вторжения в Нормандию. Макнэйр не был одинок в своей уверенности; идея, что 76-мм пушка вполне способна управиться с "Тигром", широко бытовала в американской армии 1943 года, хотя и была совершенно неверной. Танкисты не поддерживали полную замену 75-мм пушки 76-мм орудием, согласились только на дополнение танкового парка в соотношении приблизительно один танк с 76-мм пушкой на три обычных танка с 75-мм пушками. В бронетанковых войсках полагали, что единственное преимущество 76-мм орудия состояло в несколько большей бронепробиваемости, могущество осколочно-фугасного снаряда было ниже. Кроме того, пушка давала такую сильную вспышку дульного пламени, что точное нацеливание второго снаряда делалось проблематичным. Предпочтение старого 75-мм орудия базировалось на той доктрине, что главная роль танка это борьба с пехотой и огневыми точками, а борьба с танками вторичная задача. 76-мм пушка стреляла бронебойным снарядом M62 APC (Armor-piercing, capped), имевшим номинальную бронепробиваемость на дистанции 500 ярдов 109 мм под углом 20 градусов. Маска орудия "Тигра" была 120-мм толщины, лоб корпуса имел толщину 100 мм. Практически, 76-мм орудие могло пробить маску пушки "Тигра" на дистанции 100 м или меньше, а корпус на дистанции 400 м, в то время как "Тигр" мог пробить броню M4 "Sherman" на вдвое большей дистанции. До появления в конце 1944 года в малых количествах нового 76-мм "гиперскоростного" бронебойного снаряда (HVAP) 76-мм пушка была обычно неэффективна в бою против "Тигра".

В то время как Макнейр продолжал рассуждать об эффективности истребителей танков, подтвердить его рассуждения было нечем. Деятельность истребителей танков в Тунисе не впечатляла, хотя Макнейр отнёс это на счёт использования ненадлежащей тактики. Однако проблема крылась в самой концепции. Идея о создании истребителя танков появилась летом 1940 года, как возможное противоядие против германского блицкрига в войне с Францией. Согласно этой концепции, буксируемые или самоходные истребители танков находились бы в резерве корпуса, и в нужный момент массированно выдвигались бы для отражения германского танкового прорыва. По существу оборонительный характер этой тактики подрывал её ценность для американской армии в 1944 году, так как оставалось непонятным место и задачи истребителя танков в наступательной мобильной войне. В боях 1944 года немецкие танки редко использовались большими массами, и истребители танков часто не поспевали туда, где они были необходимы. После войны от концепции истребителя танков отказались, как от неудачной.

Тупая убеждённость армейского командования в адекватности 76-мм пушки смущала строевых командиров, которые, возможно, иначе поддержали бы просьбу Деверса о производстве T26E1. В декабре 1943 года Эйзенхауэр отказался поддерживать запрос о T26E1, так как его единственным преимуществом полагал более сильное бронирование. Он не видел необходимости в таком тяжёлом танке только ради более сильной бронезащиты, и недооценивал существенное преимущество, которое давала 90-мм пушка. Эйзенхауэр неоднократно был проинформирован, что 76-мм пушка более чем достаточна для борьбы с новыми немецкими танками, и после Нормандии всё сокрушался, что был так обманут.

Бронепробиваемость американских танковых орудий.

(на дистанции 500 ярдов, гомогенная броневая плита под углом 30 градусов)

Деверс продолжал настаивать на доводах в пользу T26E1 и Army Service Forces наконец потребовали, чтобы само военное ведомство попыталось уладить проблему. 16 декабря 1943 года военное ведомство выпустило директиву, которая санкционировала производство 250 танков T26E1 к апрелю 1945 года. Командование сухопутных войск продолжало выступать против директивы, на сей раз выдвигая технические аргументы. Они утверждали, что торсионная подвеска никогда не использовалась на танках даже вдвое более лёгких, чем T26E1, что мощность силовой установки недостаточная, и что гидравлическая трансмиссия применялась только на лёгких машинах вроде истребителя танков M18. Те факты, что на таких тяжёлых танках, как немецкий "Тигр" и советские "КВ" и "ИС", применена торсионная подвеска, и что гидротрансмиссия была более доведённой, чем ненадёжная электротрансмиссия T23, игнорировались начисто. К чести его, Макнейр отказался от дальнейшего противодействия программе, когда вышестоящее командование отклонило его аргументы.

В то время как Деверс стремился максимально ускорить программу T26E1, среди боевых генералов не было консенсуса. После презентации нового танка в Англии в январе 1944 года будущий командир 3-ей Бронетанковой дивизии бригадный генерал Морис Роуз, ранее уже сталкивавшийся с "Тиграми" в боях на Сицилии, решительно поддержал ускорение программы. С другой стороны, будущий командующий Третьей Армией генерал Джордж С. Паттон выступал против. Паттон был намного более влиятельным танковым командиром, чем Роуз, и его мнение господствовало среди старших американских армейских командиров в Англии. Паттон также выступал против развертывания новых средних танков M4 с 76-мм пушками, утверждая что существующей 75-мм пушки вполне достаточно. Хотя Паттон был бесспорно лучшим практиком механизированного боя в американской армии во Второй Мировой войне, его технические суждения часто бывали убогими. Генерал Брюс Кларк, который командовал американскими бронетанковыми соединениями в ходе танковых сражений в Лотарингии в сентябре 1944 года и у Сен-Вита в Арденнах в декабре 1944 года, позже отмечал: "Из всех, кого я знаю, Паттон хуже всех разбирался в танках".

Хотя армия и не препятствовала больше производству нового танка, попытки вмешательства в программу отнюдь не закончились. Генерал-лейтенант Макнейр предпочитал более лёгкий T25E1 более тяжелому и лучше бронированному T26E1, он предложил отказаться на T25E1 от 90-мм орудия в пользу более лёгкой 76-мм пушки и установить более широкие гусеницы от T26E1. Его аргумент был в том, что окончательный проект будет почти столь же мобилен как средний танк M4 и соответственно вооружён. Военное ведомство пренебрегло его рекомендациями, увеличив вместо этого производство T26E1 до 2000 танков, из которых 200 должны быть вооружены 105-мм гаубицами, а остальные 90-мм пушками.

Эти споры, носившие вполне академический характер, совершенно не принимали во внимание то, с чем немцы вступили в летнюю кампанию 1944 года. На восточном фронте шло непрерывное соревнование танковых и противотанковых орудий и танковой брони. Летом 1943 года на восточном фронте в ходе колоссальных танковых сражений на Курской дуге Вермахт наконец ввел в бой новый средний танк "Пантера". "Пантера" создавалась, как ответ на советский T-34, и была, возможно, лучшим танком периода войны. Разведка армии США была знакома с тактико-техническими характеристиками "Пантеры", с тех пор как военному атташе в Москве разрешили осмотреть захваченный экземпляр на выставке, а подробности содержались в широко распространённых отчётах технической разведки, изданных осенью 1943 года. Хотя лобовая броня "Пантеры" была тоньше, чем у "Тигра", она имела рациональные углы наклона, дававшие большую приведённую толщину брони. Её лобовая плита имела толщину 80-85 мм, а приведённая толщина достигала 185 мм. В результате маска орудия "Пантеры" была уязвима от огня американской 76-мм пушки только на дальности менее 100 м, а лоб корпуса не пробивался на любых дистанциях.

Хотя технические особенности "Пантеры" были правильно отмечены, американская армия игнорировала новую угрозу. Сначала "Пантера" рассматривалась как тяжелый танк, который будет развернут, подобно Тигру, в отдельных батальонах и в небольших количествах. Это была ошибка. "Пантера" предназначалась для замены PzKpfw IV в качестве среднего танка. В отличие от Тигра, она выпускалась массово, так что ко времени вторжения в Нормандию в июне 1944 года почти половина немецких средних танков во Франции были "Пантерами". В отличие от в относительно редких столкновений американцев с "Тиграми" в 1943 году, Пантера стала главной угрозой американским танковым соединениям во Франции.

Эта недооценка "Пантеры" явилась крупным проколом американского армейского руководства перед вторжением в Нормандию. Американским командирам не хватало опыта, чтобы оценить динамику развития танков, к тому же они оказались дезориентированы глубоко ошибочными американскими концепциями развития танков и их истребителей. Британская армия, которая наблюдала непрерывное с 1939 года увеличение огневой мощи германских танков, ещё до появления "Пантеры", уже работала над более мощной танковой 17-фунтовой пушкой. Начиная программу создания 17-фунтовой пушки, на основании своего боевого опыта британцы предполагали, даже не имея определённых сведений о "Пантере", что к 1944 году в строй вступят германские танки с более мощным вооружением и бронированием. Ко времени вторжения в Нормандию британцы включали в состав каждого танкового эскадрона один танк "Sherman", вооруженный 17-фунтовой пушкой. Это решение, может быть и далёкое от совершенства, давало неплохие шансы британским танковым соединениям при столкновениях с "Пантерами" и "Тиграми".

Крайне маловероятно, что танк Т26Е1 мог попасть в Нормандию в 1944 году, и дело не только в сопротивлении армейского командования. Осенью 1943 года работы по проекту были слишком далеки от завершения, чтобы рассчитывать на быстрое развёртывание. Для сравнения, работа над "штурмовым танком" М4А3Е2 более сильно бронированной версией среднего танка М4А3 была начата в феврале 1944 года, а первые танки поступили в войска восемь месяцев спустя - ранней осенью 1944 года. И это при том, что М4А3Е2 был лишь модификацией М4, а не совершенно новым проектом, как Т26Е1. Если же сравнивать с другими новыми конструкциями, такими, как германская "Пантера", британский "Центурион" или советский ИС-2, то проектирование "Пантеры" началось летом 1941 года, а в бой она вступила только через два года летом 1944 года. Британский "Центурион", который начал разрабатываться позже Т26Е1, в конце 1943 года, был впервые испытан вскоре после окончания войны в Европе в мае 1945 года. Красная Армия после столкновения с "Тиграми" и "Пантерами" под Курском ускорила разработку ИС-2, который вступил в строй за 7 месяцев, с лета 1943 года до февраля 1944 года. Разработку "Першинга" нельзя считать необычно долгой по сравнению "Пантерой" или "Центурионом", но и особой срочности, как в случае советского ИС-2, при этом не наблюдалось.

Если бы американская армия вовремя оценила угрозу, исходящую от "Пантеры", можно было бы оснастить M4 более мощным орудием, как это было сделано с советским танком T-34-85. На короткий срок выходом из положения стало ускоренное внедрение 76-мм бронебойных снарядов HVAP, рассматривался также вопрос об установке на М4 90-мм орудия. Имей армейское командование больше энтузиазма в отношении нового танка T26E1 осенью 1943 года, первые соединения, вооружённые этими машинами, могли бы быть развернуты в ходе Арденского сражения в декабре 1944 года, а не три месяца спустя. Для того, чтобы M26 мог принять участие в боевых действиях в июне 1944 года, его производство должно было начаться осенью 1943 года, фактически же первые прототипы строились до февраля 1944 года.

Кризис в Нормандии

К началу боёв в Нормандии в июне 1944 года армия США развернула две танковые дивизии и семь отдельных танковых батальонов. После многократных заклинаний о том, что М4 "лучший танк на поле боя", первые же бои обернулись тяжёлыми потерями и стали настоящим шоком. М4 оказался уязвим для практически всех типов германского противотанкового оружия, в том числе 75-мм противотанковых пушек Pak 40 и ручных противотанковых гранатомётов "Panzerschreck". В первые месяцы боёв потери достигали 32 % от общего числа имевшихся танков, против ожидавшихся 7%. В принципе М4 мог на равных бороться с танком PzKpfw IV, но лобовую броню "Пантеры" не пробивала ни 75-мм пушка, ни новая 76-мм. Многочисленные живые изгороди в Нормандии чрезвычайно осложняли манёвры, которые позволили бы атаковать германские танки в борт, и поэтому столкновения с "Пантерами" носили односторонний характер.

Бои в Нормандии раз и навсегда покончили с дебатами о возможности истребителей танков самостоятельно бороться с танками. Им это было не по зубам. Худо-бедно на равных с германскими танками сражались танки как танковых дивизий, так и отдельных танковых батальонов. Концепция истребителя танков может и сработала бы в обороне, но для наступательных действий, которые вела армия США, она была малопригодной.

На американские танки обрушился шквал критики. В отчёте бронетанкового подразделения 12-й армейской группы позже сообщалось: "Опыт первых столкновений в районе живых изгородей показал, что пушки наших танков ничего не могли поделать с лобовой бронёй германских "Пантер" и "Тигров", мы поняли, что на открытой местности ситуация будет ещё хуже". Большая часть германских танковых дивизий в Нормандии противостояла британской армии, но всё могло измениться, если бы американцы вышли на оперативный простор. 12 июня 1944 года из офицеров первой американской армии была сформирована специальная комиссия, чтобы определить тип американского вооружения, пригодный для уничтожения "Пантер" и "Тигров". Захваченные экземпляры этих танков поставили в поле и стреляли по ним с использованием орудий и снарядов различных типов. В лобовые проекции "Пантеру" не удалось поразить ничем, только в борт или в корму в зависимости от дистанции. Когда результат довели до сведения Эйзенхауэра, он горько заметил: "Вы хотите сказать, что наши 76-миллиметровки не могут подбить "Пантеру"? Я-то думал, что это будет чудо-пушка... И почему я об этом узнаю последним? Вооруженцы сказали мне, что 76-миллиметровка разберётся с любым "немцем". Теперь я обнаруживаю, что вы из этой пушки вообще ни хрена подбить не можете".

В качестве быстрого временного решения была ускорена программа ввода в строй нового истребителя танков. САУ М36, вооружённая такой же, как и Т26, 90-мм пушкой, поступила в войска осенью 1944 года. Хотя новая пушка были оценена очень высоко, танкисты уже разочаровались в идее истребителя танков. Они хотели "танк-убийцу, а не убийцу танков".

Хотя уже стоял август 1944 года, и во всю шли танковые бои в Нормандии, командование наземных войск придолжало оказывать давление на департамент вооружений по поводу доводки Т25Е1 и Т26Е1 с 75-мм и 76-мм пушками. Однако, когда из Европы хлынул поток жалоб, эти требования наконец-то канули в давно заслуженную Лету. Вместо этого стремились как можно скорее развернуть в Европе экспериментальный взвод танков Т26Е1, но этот план встретил решительное сопротивление AGF. Армейское командование также противостояло попыткам Департамента вооружений ускорить стандартизацию Т26Е1 ещё до завершения технических испытаний. Усиливая путаницу, Департамент ещё и стремился по возможности развернуть выпуск ненадёжного Т23 с 76-мм пушкой. Войсковые испытания Т23 в 758-м танковом батальоне весной 1944 года убедили бронетанковые войска в том, что этот проект страдает врождёнными дефектами, а электротрансмиссия для применения в боевых условиях непригодна. Однако, настаивая на постройке 250 этих танков, Департамент вооружений никак не успокаивался, и продолжал приводить доводы в пользу проверки танка в бою аж до 1945 года. Тем не менее, ни один танк не был послан за пределы США, из-за постоянных проблем на вооружение никогда принят не был, и упрямая защита неудачного Т23 со стороны вооруженцев только подрывала доверие к их суждениям о Т26Е1.

перевод с англ. Михаил Эпштейн